Утёнков – медик, писатель и просто человек
В статье «Таинственная советская эпидемия» мы рассказывали о том, как СССР, устроив голод в 30-х годах, столкнулся с еще одной проблемой – эпидемией пищевой токсикоинфекции, неотличимой от некротической ангины. Многие известные инфекционисты, в том числе такие светила тогдашней медицины, как профессор-эпидемиолог Лев Громашевский и специалист по чуме Владимир Сукнев, не смогли отделить заболевание от последствий голода, и лишь один человек обнаружил, что движущей силой неизвестной патологии был все же инфекционный агент.
Этим человеком был профессор Михаил Дмитриевич Утёнков, заведующий кафедрой микробиологии в 1-м Московском медицинском институте.
Из доклада народного комиссара здравоохранения Михаила Владимирского от 1932 года:
«Профессор Утенков доложил мне 19.06. первые результаты... работ, доказывающие инфекционный характер заболевания; им впервые выделен стрептококк в крови больных септической ангиной. Утенков нашел, что уже за 7 дней до смерти в крови больных находятся микроорганизмы, которые могут рассматриваться как возбудители болезни… Им же применено с большим успехом переливание крови…».
Этот блестящий ученый внес свой вклад не только в раскрытие природы таинственной эпидемии, оказавшейся пищевой токсикоинфекцией, он вел активную исследовательскую работы, печатался в иностранных журналах и был любим на кафедре. Однако в 1953 году он был уволен министром здравоохранения и покончил жизнь самоубийством вместе с женой, и его родная кафедра постаралась о нем забыть.
Что же произошло?
Профессиональный путь Утенкова
Михаил Дмитриевич родился в Баку в 1893 году. Согласно сохранившейся рукописной автобиографии и листку по учету кадров, найденных в архивах медицинского института современным его коллегой, доктором медицинских наук Сергеем Белокрысенко, расследовавшим жизнь забытого ученого, Утенков происходил из рабочего сословия, однако в копии диплома он назван сыном мещанина. Известно, что в период 1904-1912 гг. Утенков учился в 10-й Московской гимназии, а в 1916 году с отличием окончил медицинский факультет 1-го Московского университета.
Далее начинается довольно стандартная карьера советского врача периода первых десятилетий существования СССР: с 1916 по 1917 год Утенков работает в ординатуре Московского ракового института, в 1917–1918 – санитарный врачом в Ленинграде. С 1918 года идет на войну полковым врачом войсковых частей РККА на Восточном и Эстонском фронтах, 1919 году получает ранение – контузию и перелом трех ребер. После этого Утенков становится начальником Санпросветотдела Главного санитарного управления РККА в городе Ленинграде.
И в этот момент биография медика превращается в биографию писателя.
Дело в том, что обстановка после революции и Гражданской войны в СССР была ужасающая: разруха, нищета, голод и антисанитария породили массовые вспышки инфекционных заболеваний, справиться с которыми медикаментозно Советский Союз не мог. Однако выученные еще в условиях политики открытых дверей, стажировавшиеся за границей у Коха и Пастера, советские (вернее, еще царские) ученые довольно быстро нашли возможность хоть как-то повлиять на ситуацию. Ею оказалась... гигиена. Активное донесение до самых широких народных масс понятным языком положений о необходимости мыть руки, кипятить воду, следить за чистотой тела и одежды, заниматься физкультурой и других азов здорового образа жизни сделало свое дело – эпидемическая обстановка в СССР стабилизировалась за шаг от кризиса.
Санпросветотдел, в котором работал Утенков и который и занимался подобной агитационной работой, использовал любые средства, чтобы достучаться до рядового гражданина. Так, например, Михаил Дмитриевич придумал... ставить театральные постановки, чтобы рассказывать рабочим и крестьянам о здоровом образе жизни. Ради этого был создан так называемый экспериментальный театр Санпросвета НКЗ, в репертуар которого входили пьесы, посвященные борьбе с холерой, венерическими заболеваниями, проституцией и беспризорностью. Утенков не только руководил постановкой, но и был автором некоторых из этих пьес.
Его деятельность на этом медицинско-просветительском поприще была столь активна и интересна, что благодаря своим стихам через почти сто лет Утенков внезапно появляется в сборнике «Русские поэты ХХ века», изданном в 2013.
Далее биография Михаила Дмитриевича снова становится медицинской, и уже очень скоро – исследовательской.
Утенков и антибиотики
С 1921 по 1925 год Утенков работает помощником заведующего сывороточно-вакцинным отделом института имени Мечникова, после переходит на должность научного сотрудника так называемой Красно-Советской больницы, где и трудится до 1929 года, после чего окончательно связывает свою судьбу с микробиологией и 1-го Московским медицинским институтом – сначала как ассистент кафедры микробиологии, а потом, в 1931 году, и как профессор и завкафедрой.
Здесь нам нужно сделать одно небольшое, но важное отступление, поскольку без него важность работ Утенкова для будущего микробиологии остается неясной.
Тридцатые и сороковые годы во всем мире – это время взрывного роста микробиологии как науки, появления новых исследований и новых препаратов, в первую очередь – антибиотиков, чье производство немыслимо без технологии непрерывного культивирования, которая широко применяется сейчас в биотехнологии и промышленной микробиологии и основы которой были заложены в как раз в этот период.
Одним из первых процессов промышленного микробиологического производства, освоенных в начале ХХ века, был синтез уксусной кислоты из этилового спирта. Процесс был периодическим, культуральную жидкость из нижней части емкости насосом подавали в верхнюю, откуда она по набивке из дубовых стружек стекала вниз. После достижения нужной концентрации кислоты большую часть жидкости из аппарата удаляли и заполняли его новой порцией раствора спирта, однако никому не удавалось достичь непрерывности процесса.
Патент Утенкова, зарегистрированный в 1929 году, свидетельствует, что ему удалось решить этот вопрос. Более того, необходимую для непрерывного культивирования микроорганизмов специальную аппаратуру – так называемые «биореакторы» или ферментеры, обеспечивающие управляемый непрерывный рост микроорганизмов – Утенков, видимо, разработал еще в 1928 году. По крайней мере, его патент под номером 9750 «Аппарат для посева микроорганизмов», который описывает некий «микрогенератор», главной функцией которого является возможность непрерывного культивирования микроорганизмов в изолированном стерильном стеклянном сосуде «культиваторе», обеспеченном ручной системой непрерывного добавления свежей питательной среды, регулированием рН, аэрацией и оттоком избытка среды с культурой, был заявлен 19 мая 1928 года и опубликован 31 мая 1929 года. Это описание полностью соответствует описанию ферментера в его самом примитивном исполнении, и этот ферментер, выходит, запатентован за 10-20 лет до соответствующих западных патентов на эту тему1.
Именно при помощи такого ферментера ученый, уже в сороковых, создаст новую технологию непрерывного получения молочной кислоты.
Однако мы забегаем вперед.
Наука на службе у армии
В 1939 году Утенков защищает докторскую диссертацию наук на тему «Микрогенерирование», а в период с 1941 по 1942 работает в Уфе на Минобороны. В 1942-м он вновь возвращается к заведованию кафедрой, но до 1948 года совмещает эту работу с должностью заведующего микробиологической лабораторией в Институте патологии и терапии интоксикаций АМН СССР, работавшей по оборонной тематике, а когда лабораторию ликвидируют – переходит на должность старшего научного сотрудника и затем переводится в Институт вирусологии АМН СССР, где становится завлабораторией геморрагических лихорадок. И, конечно же, исследует и пишет, пишет и исследует.
Так, в 1941 году была издана книга Утенкова «Микрогенерирование», в которой изложена методология, связанная с разработанной автором техникой непрерывного культивирования микроорганизмов (микрогенерирование), представлены описание и схема работы аппарата для непрерывного культивирования микроорганизмов, а также 6 вариантов моделей подобных устройств, а также «газового микрогенератора» для работы с анаэробами и в атмосфере определенного газа. Описан расчет поточности, скорости подачи свежей питательной среды в культиватор с учетом времени генерации используемых микроорганизмов, а также целый ряд техник и устройств, обеспечивающих стерильность работы, регулярный отбор проб из культиватора для микропрепаратов и посевов с 5- или 10-минутными промежутками, принцип коллекционирования и протоколирования микропрепаратов и высеянных культур. Утенков также описывает возможности практического использования своей технологии: получение микробной массы, непрерывное получение продуктов бактериального синтеза, токсинов, получение «модифицированных» культур микроорганизмов путем длительного непрерывного культивирования при медленно изменяющихся условиях – и действительно применяет свои открытия!2
Так, например, патент «Непрерывный способ получения молочной кислоты путем брожения» от 1946 года содержит описание получения молочной кислоты из солодового сусла, к которому добавлена культура лактобацилл. А патент 1947 года – «Устройство для выращивания химиоустойчивых микробов», – ясно говорящий о том, что ученый работал над бактериологическим оружием, и, видимо, вполне успешно, потому что до 1978 года был засекречен Министерством Вооруженных сил СССР.
Однако к 50-м работы Утенкова совершенно исчезают...
Катастрофа
Документы, поднятые Сергеем Белокрысенко в архиве альмаматер Утенкова, свидетельствуют, что в 1944 году профессора исключили из партии за, якобы, использование общественных денег для поддержания пустых, бесполезных научных экспериментов – ситуация, ясно говорящая знающим особенности советской науки того периода о том, что научные или мировоззренческие взгляды Утенкова разошлись с поддерживаемыми государством.
Однако в случае Утенкова преследования на этом не остановились. Уже в следующем, 1945 году, приказом наркома здравоохранения СССР Митерева Михаил Дмитриевич был уволен с должности завкафедрой. Ему также запретили вести преподавательскую деятельности. Официальная причина и тут намекает, что имело место научное либо же идеологическое преследование – чиновники ограничились фразой «за недостойное использование служебного положения». И все. Ни в архивах института, ни в архивах минздрава конкретизации причины нет.
После августа 1948 года работать стало еще сложнее – на известной сессии ВАСХНИЛ Лысенко похоронил не только советскую генетику, уже сразу после нее под нож попали физиологи, цитологи, вирусологи, микробиологи... СССР стал на «особый путь» развития науки, вылившийся в полную сепарацию ее от мирового научного общества. Исследования стали подчиняться идеологии, ученые, которые могли бы послужить не только Союзу, но и миру, были выкинуты из науки.
Мы знаем, что Утенкову удалось избегать этих чисток как минимум три года, до 1951. После 1951 какая-либо документация, касающаяся профессора, в архиве НИИ вирусологии имени Ивановского, в котором он работал с 1948 года, отсутствует.
Что происходило с Утенковым следующие два года, неизвестно. Почему ученый, чьи патенты использовала армия, и который успешно работал над такой важной для СССР темой, как бактериологическое оружие, вдруг оказался выкинут на улицу – непонятно. Однако мы точно знаем – это зафиксировано в домовой книге за адресом проживания семьи Утенковых и подтверждено профессором Фадеевой Лидией Леонидовной, которая работала в те годы аспирантом другой лаборатории в НИИ вирусологии и слышала всю историю от заместителя директора по административно-хозяйственной, вызванного в качестве свидетеля, – что муж и жена Утенковы совершили самоубийство путем повешения 28 августа 1953 года.
Могло ли триумфальное шествие лысенковщины стать причиной такого решения профессора? Вполне. Но еще более вероятным, с учетом биографии Утенкова, кажется совмещение его личных взглядов и советской военной доктрины, ведь недаром первые профессиональные проблемы начинаются у Михаила Дмитриевича сразу же после того, как он начинает работать на оборонпром.
Послесловие
Работы Утенкова, в отличие от памяти о нем, не пропали. Ссылки на его патенты и статьи встречаются в трудах современных микробиологов, Запад хорошо помнит «Микрокультивирование», стихи напечатаны в сборнике. Но наследники репрессивной машины, перемоловшей жизнь ученого, использующие плоды его деятельности, до сих пор не удосужились хотя бы минимально почтить его память. Даже на кафедре микробиологии 1-го меда старая профессура предпочитает говорить о нем за закрытыми дверями, а молодым вообще неизвестно это имя.
