Лекарство – для героев, последствия – для всего мира
Героин сейчас – один из самых распространенных наркотиков не только в США, но и во всем мире. И хотя раньше он был чем-то сугубо маргинальным, вроде гламурного порока рок-звезд и безобразного лица опустившихся бомжей, сегодня героин все больше становится наркотиком среднего класса. Так, если еще в 1985 году в США фиксировали от 600000 до 700000 геpоинистов, причем около тpети из них – в Нью-Йоpке, то сейчас с 2014 по 2015 год в одном только Балтиморе и только количество смертей от передозировки героином в увеличилось с 192 до 2601.
Примерно от 10% до 18% людей, употребляющих инъекционные наркотики, являются ВИЧ-позитивными, а каждый пятый из них страдает хронической инфекцией кожи и мягких тканей в форме, требующей госпитализации. Центры по противодействию опиатной наркомании имеются во всех странах мира...
Но в конце 19 века никто об этом даже не догадывался.
Рождение героя
В конце 19 века медики уже знали о двух вещах: опиаты – потрясающие обезболивающие, но к ним возникает привыкание. Поэтому неудивительно, что огромные усилия фармакологической науки были направлены на поиск замены морфину.
В 1874 году Ч. Р. Олдер Райт, химик, работавший в Медицинской школе больницы Святой Марии в Лондоне, экспериментировал, смешивая морфин с различными кислотами. Основной целью его работы было определение состава некоторых природных и очищенных алкалоидов. Кипячением безводного алкалоида морфина с уксусным ангидридом в течение нескольких часов он смог выделить ацетилированные производные морфина. Последнее ацетилированное производное, которое он получил, он назвал «тетраацетилморфин» (по нашей современной номенклатуре диацетилморфин, то есть героин).
Райт отправил свое вещество Ф. М. Пирсу, сотруднику колледжа Оуэнс в Лондоне, для биологического анализа. После тестирования соединения в экспериментах на животных тот сообщил следующее: «... сильная прострация, страх, сонливость вскоре после введения, чувствительность глаз и расширение зрачков, сильное слюноотделение у собак и легкая склонность к рвоте в некоторых случаях, но настоящей рвоты не было. Дыхание вначале учащено, но впоследствии урежается, сердечная деятельность снижается и становится нерегулярной. Наиболее заметные эффекты – недостаточность координации мышечных движений и потеря силы таза и задних конечностей, а также снижение температуры в прямой кишке примерно на 4 градуса».
Получив такой ответ, первооткрыватель героина разочаровался и дальнейшую работу над соединением забросил.
Не вызвал будущий наркотик интереса и со стороны других химиков – разве что в 1890 году немецкий ученый В. Данкворт получил диацетилморфин путем нагревания безводного морфина с избытком ацетилхлорида, чем доказал, что предыдущая классификация морфина была неправильной и молекула выглядит гораздо проще.
Однако через 20 лет Феликс Хоффман, работавший на немецкую фармацевтическую компанию, теперь носящую название Bayer, повторно синтезировал диацетилморфин и решил, что нашел безопасный заменитель морфина. Bayer изучили его свойства – и запустили в массовую продажу.
Идеальное лекарство
Вещество, синтезированное Хоффманом, продавалось Bayer под названием «Героин» – от «heroisch» (героический), что в немецкой медицинской терминологии означает «большой, мощный, экстремальный, обладающий ярко выраженным эффектом даже в малых дозах». Новое лекарство получило внезапное и широкое признание, причем популярность его была сравнима с будущей популярностью таких революционных лекарств, как пенициллин или преднизолон. Высокая распространенность туберкулеза и других респираторных заболеваний определяла большой спрос на эффективное средство против них, и все лелеяли надежды, что им станет героин. Более десяти лет, начиная с 1898 и до 1910 года, новый препарат позиционировался как не вызывающий привыкания заменитель морфина и как средство от кашля. Назначаемый почти от всех болезней, при которых ранее была обнаружена эффективность кодеина или морфина, героин также считался и эффективным средством борьбы с зависимостью от этих двух наркотиков. Энтузиазм медиков зашкаливал.
Так, например, в 1898 году Штрубе сообщил о результатах исследований в клинике медицинского университета Берлина. Испытав героин на 50 пациентах, страдающих чахоткой (скоротечной формой туберкулеза), он обнаружил, что тот эффективно облегчает кашель и вызывает сонливость. И хотя Штрубе понимал, что необходимы дальнейшие наблюдения, чтобы определить, может ли постоянное употребление нового препарата быть вредным или привести к привыканию в перспективе, его восторгов это не умалило. Еще бы – препарат работал, а побочных явлений «сейчас на сейчас» у него не было.
В том же 1898 году Флорет экспериментировал с героином в Poliklinik der Farbenfabriken и пришел к выводу, что тот великолепен для лечения бронхита, астмы и туберкулеза, в частности – отлично справлялся с сухим кашлем в случаях, когда кодеин был неэффективен.
«Образцовым» для того времени можно считать доклад Х. Лео, прозвучавший на съезде немецких естествоиспытателей и врачей, в котором была приведена история болезни 71 летнего мужчины, длительное время страдавшего туберкулезом. К февралю 1899 года никакие лекарства больше не приносили пациенту облегчения, он перестал спать по ночам, и Лео прописал ему героин. Дадим слово врачу:
«4 февраля. Накануне вечером больной получил первую дозу. Ночью все еще не спал, но кашель стал слабее и не требует усилий. Также снизилась выраженность одышки. После приема препарата больной почувствовал себя очень комфортно и констатировал, что его перестало тошнить, сердечная деятельность стала регулярнее, улучшился аппетит.
5 февраля. Больной немного выспался. Исчезло чувство страха, которое всегда было с ним. Частота дыхания утром 23. Кашель прошел без усилий.
6 февраля. Больной большую часть ночи крепко спал в лежачем положении. Частота дыхания утром – 20. Сердечная деятельность регулярная.
Мы отменили героин на восьмой день болезни, и его жалобы постепенно вернулись. Повторное введение героина оказало такой же благотворный эффект»2.
Неудивительно, что после таких отчетов героин был одобрен немецкими врачами.
Первые ласточки
Однако не все врачи спешили принять сообщения о полной безопасности героина на веру – в конце концов, в его основе лежал морфин, а с морфиновой наркоманией мир уже был знаком.
Первыми ласточками стали сообщения о необходимости увеличения дозы в процессе лечения.
Так, Тернауэр в 1899 году попытался проверить «чудодейственный препарат» на наличие побочных эффектов. Его группа состояла из 48 случаев туберкулеза, бронхита и астмы. В результате Тернауэр заметил, что после длительного приема героина дозировку необходимо увеличить, однако из-за недостаточного времени наблюдения пришел к неверным выводам: «...я не обнаружил никаких побочных эффектов, тем более, я не наблюдал никаких симптомов абстиненции. Оказалось, что... полный эффект можно получить, возобновив лечение с малых доз».
В том же 1899 году Горацио Вуд, проведя эксперименты, написал, что дозировка должна быть увеличена, чтобы оставаться эффективной. В отличие от Тернауэра, он предупредил коллег, что имеющихся результатов исследований по-прежнему недостаточно, чтобы сделать вывод о том, что героин не вызывает привыкания.
Через два года Джозеф Якоби, наблюдая за 85 пациентами, заявил, что любую тенденцию к толерантности можно предотвратить, если на несколько недель сокращать дозировку. Он также рекомендовал чередовать использование героина с морфином или кодеином.
Но Якоби, по всей видимости, был одним из последних стопроцентных «героинофилов».
Уже через год раздались первые осторожные голоса против. Француз Морель-Лавалле прямо констатировал, что у героина есть способность вызвать привыкание – но при этом все еще считал, что полезные свойства препарата перевешивают его опасность, и даже пытался проводить им «деморфинизацию».
И грянула буря.
Герой – опасен!
В 1903 году Петти сообщил, что из последних 150 пациентов, которых он лечил от наркомании, восемь были потребителями героина, и трое из них стали наркоманами именно из-за героина, который принимали с самого начала. Петти говорил, что героин опасен и что пристрастие к нему так же трудно излечить, как и пристрастие к морфию.
Еще через два года, когда число больных на героине стало достаточно заметным, Сольер выступил против использования героина при лечении морфинизма. Эта практика, как он утверждал, привела к тому, что число наркоманов-героинщиков стало таким же большим, как и морфинистов. Более того – героин оказался токсичнее морфина, а психическое и физическое ухудшение состояния наркоманов на героине было очень быстрым.
Заметил развитие привыкания к героину и Этвуд. В отличие от своих коллег, он продолжал считать случаи зависимости от героина редкими, но понимал, что их число неизбежно возрастет при увеличении числа пациентов, принимающих героин, а потому советовал ограничить показания к применению препарата.
Этвуда можно было понять – в то время не существовало ни одного препарата, который мог бы полностью заменить героин, например, при купировании боли, поэтому медики не спешили расстаться с сомнительным, но высокоэффективным средством.
А среди пациентов настроения лучше всего описывает ситуация в Америке.
Глико-героин, производимый компанией Мартин Х. Смит из Нью-Йорка, сочетал героин с сахарным сиропом и продавался как средство от кашля, бронхита, астмы, ларингита, пневмонии и коклюша. В начале 1900-х годов компания Ллойд из Олбани производила кокаиновые капли от зубной боли, обещавшие мгновенное излечение по 15 центов за коробку. Популярный в то время успокаивающий сироп миссис Уинслоу, продаваемый специально для младенцев, у которых режутся зубки, содержал 65 миллиграммов морфина на унцию – количество, огромное даже для взрослого.
Все эти лекарства были особенно популярны среди рабочего класса как экономически выгодная альтернатива визиту к врачу. По некоторым оценкам, на рубеже веков число американцев, пристрастившихся к морфину, кокаину и героину, составляло четверть миллиона человек при общей численности населения в 76 миллионов3.
Герой и бандиты
Хотя врачи очень долго медлили со своими выводами, преступный мир оценил новое лекарство практически мгновенно: обезболивающие и эйфорические свойства героина оказались в пересчете на грамм вещества намного выше, чем у морфина, при этом героин не угнетал пищеварительный тракт, а вводиться мог как угодно.
Неудивительно, что первым местом, где героиновая зависимость стала серьезной проблемой, были Соединенные Штаты Америки. Большая часть наркозависимых оказалась в Нью-Йорке, где, по сообщениям того времени, до 98% всех наркоманов были героинщиками.
Уже в 1914 году США приняли так называемый «Закон Харрисона», который был направлен на то, чтобы остановить распространение героина, ограничив его применение только медицинскими показаниями, однако это не помогло. Когда лекарства, содержащие героин, исчезли с прилавков, местные бандиты совершенно спокойно компенсировали их отсутствие в магазинах и начали пожинать невероятную прибыль. Сухой закон, который США ввели в 1920 году, еще больше помог им в этом: ведь пути контрабанды и распространения алкоголя точно так же были пригодны и для контрабанды и распространения героина.
Ситуация стала настолько тяжелой, что в 1920 году Палата делегатов Американской медицинской ассоциации на своей 71-й ежегодной сессии приняла резолюцию о запрете введения, назначения или отпуска героина. Предлагалось также запретить ввоз, производство и продажу героина в США.
Полиция бала первой, кто поддержал медиков: в 1922 году, когда в Лондоне совершали 17 убийств, в Нью-Йорке их было уже 260, а заместитель комиссара полиции Нью-Йорка писал: «Девяносто четыре процента преступников-наркоманов, арестованных в Нью-Йорке, регулярно употребляют героин; продавцов в Нью-Йорке не менее 10 000», – но производство, ввоз и продажу героина Конгресс США запретил только в 1924 году.
Остановило ли это пушеров? Нет.
Так, например, в 1926 в гавань Нью-Йорка контрабандой ввезли героин, спрятанный внутри кеглей для боулинга. «Работали» двое: контрабандист, поднявшийся на Сухом законе, и криминальный авторитет из Нью-Йорка. В 30-х в магазине элитных сигар Capital Region наряду с элитными сигарами были и другие, наполненные героином или кокаином, по выбору покупателя.
А когда алкоголь вновь стал легален, преступные группировки полностью переключились на ввоз и торговлю наркотиками.
Падение и взлет героя
Международные попытки ограничить распространение героиновой наркомании в виде Гаагской, а потом и Женевской, конвенции привели к тому, что постепенно число возможных производителей героина начало снижаться, а те, кто все еще занимался изготовлением и распространением наркотика, стали, гонясь за прибылью и ростом спроса, подмешивать в него другие вещества – от безобидных до ухудшающих переносимость. Наконец, к моменту Второй мировой войны (которая еще больше переориентировала рынки) в большинстве стран сложилась парадоксальная ситуация: спрос на героин начал падать. Многие наркоманы в условиях дефицита и некачественного товара самоизлечились и больше к своей пагубной привычке не вернулись, а те, кто остался, в большинстве своем были крайними маргиналами, терять которым было нечего.
Полковник полиции штата Нью-Йорк Дэниел Пенни, заместитель суперинтенданта по внутренним делам, который работал в отделе по борьбе с наркотиками с 1984 года, рассказывал, что началу 80-тых героин был наркотиком «за закрытыми дверями» – он не продавался на улицах и употреблялся группами закоренелых наркоманов, все из которых знали друг друга.
«В 1980-х вы не могли нюхать героин, он просто был недостаточно чистым. Его нужно было вводить внутривенно и это многих останавливало», – говорит Пенни.
Однако вскоре ситуация изменилась. Химики улучшили очистку вещества, и его стало возможным вводить ингаляционно, что облегчило доступ людей к первой дозе, а наркоторговцы Афганистана и Колумбии увеличили выращивание опийного мака – сырья для героина – и покрыли спрос. Пушерам больше не надо было разводить наркотик.
Еще одним фактором увеличения числа случаев героиновой наркомании на Западе в последнее время оказались медицинские «улучшения» в виде сначала допуска пациентов к опиоидным препаратам типа оксикодона и викодина, а потом их запрета. В результате огромная масса людей стала срочно искать себе замену привычным обезболивающим.
И черный рынок предложил им героин.
Согласно отчету Федерального агентства по борьбе с наркотиками за март 2014 года, средняя уличная стоимость оксиконтина, «уличной» формы оксикодона, составляет 1 доллар за миллиграмм, при цене самого 40 мг таблетки оксикодона от 40 долларов. Угадайте, к чему склоняется покупатель?
В результате в 2000-х мы снова имеем рост героиновой наркомании – и он уже не контролируется ничем. Очевидно, что карательные меры не справляются с проблемой и решение нужно искать в каком-то другом месте. Возможно, им станут работы по изучению дельта-опиоидов4 – группы веществ с противовоспалительным и обезболивающим эффектом, в ранних исследованиях не показавшие наличия привыкания. Если же нет – фармакологии придется искать новые аналгетики, сравнимые по силе с опиатами, но более безопасные. Без подобной здоровой альтернативы разорвать порочный круг героиновой зависимости будет крайне сложно.
