Доктор Хавкин – гений и еврейский вопрос

Владимира Хавкина лучше знают за границей. Он входит в число пяти величайших микробиологов мира, а его имя носит индийский научно-исследовательский институт и фармацевтическая компания, занимающаяся разработкой вакцин. Однако на родине он знаменит куда меньше. И причиной этого является даже не в основном зарубежная деятельность Хавкина… а его происхождение.

Еврейский мальчик и революция

В марте 1860 года в семье одесских учителей родился сын, которого назвали Мордекай-Вольф. Евреи Одессы находились в то время в более выгодном, по отношению к своим соплеменникам во всех остальных уголках Российской Империи, отношении: Херсонская губерния входила в так называемую «черту оседлости» – список мест, где евреям было разрешено жить и работать. Кроме того, преференции, выдаваемые переселенцам, осваивающим новые земли на побережье Черного моря, и отсутствие (первоначальное) ограничений в правах, привлекли в Овидиополь, Херсон и, конечно же, Одессу множество евреев-иностранцев, которые привыкли к куда большей степени свободы. Так, в 1831 году около половины евреев Одессы продолжало оставаться гражданами других государств, не считая тех, кто успел к тому времени принять гражданство РИ1.

Поэтому неудивительно, что юный Мордекай-Вольф учился не только дома, но и в гимназии, а потом даже смог поступить в Императорский Новороссийский университет на факультет естествознания. На этом факультете работал всемирно известный иммунолог и микробиолог Илья Мечников, под влиянием которого Хавкин заинтересовался изучением простейших.

Кстати, учился Хавкин на деньги старшего брата. Отец не имел средств на обучение младшего сына, а старший брат согласился выделять младшему по десять рублей в месяц на время занятий.

Однако же после окончания университета и защиты диссертации на соискание степени кандидата естественных наук юный ученый начинает работать… в зоологическом музее. Причина проста – согласно законам того времени, университетская карьера для еврея была закрыта. Шесть лет Хавкин и Мечников, который видит огромный потенциал своего ученика, пытаются выкрутиться из положения – формально работая в музее, Хавкин пишет пять научных работ относительно особенностей питания и наследственности микроорганизмов. Эти работы были настолько ценны для науки, что его именем назвали даже отдельный род эвгленовых Khawkinea – так, как транскрибировалась его фамилия в ранних французских изданиях.

Тем временем вокруг происходили события и иного рода, в которых Мордекай-Вольф тоже принимал участие.

Оказалось, что еврейские купцы, «приобретенные» вместе с новыми территориями, торгуют столь успешно, что гражданам Российской Империи в какой-то момент стало мало того, что еврейскую коммерческую успешность ограничивают географически – так вспыхнули первые погромы. Однако свободолюбивые евреи Херсонской губернии не сидели сложа руки, и попытались сопротивляться. Была создана так называемая Еврейская самооборона – отряды, которыми руководили в основном студенты Новороссийского университета. Первая попытка дать сдачи была неэффективна, но уже через десять лет евреи Одессы сплотились в достаточно большие группы, костяк которых составили мясники и извозчики. Они были вооружены топорами, дубинками и железными прутами (лишь у некоторых были пистолеты), а главными идеологами и организаторами их были… студенты Мордекай Бен Амми (будущий писатель) и Мордекай-Вольф Хавкин с преподавателями иврита2.

Во время майских погромов 1881 года отряды самообороны действовали гораздо успешнее, чем в прошлые годы, и не допустили беспорядков в нескольких еврейских кварталах в центре города. Полиция, запретившая евреям создавать отряды самообороны, преследовала ее участников значительно активнее, чем погромщиков: 150 евреев были арестованы, в том числе и раненый Хавкин, схваченный с револьвером в руке3.

Надо сказать, что Хавкин из-за расхождения взглядов как раз покинул ряды революционной организации «Народная Воля», которая была причастна к убийству императора Александра II, а также к организации в Одессе убийства губернского генерала Стрельникова, – но, конечно же, не смог удержаться от применения силы, когда возникла ситуация реальной опасности для жизни его соплеменников4.

Благодаря ходатайству Мечникова, молодого ученого удалось вызволить из тюрьмы – но погромы продолжались, Хавкин не мог оставаться в стороне, а еврейская самооборона продолжала оставаться нелегальной и преследоваться полицией. Ни о какой академической карьере в этих условиях не могло быть и речи.

Это понимал и сам Мечников, из-за политических преследований еще в 1881 году уехавший жить и работать в Швейцарию. Через семь лет он, наконец, смог переманить к себе и Хавкина, и тот поступил в медицинскую школу университета Женевы. А еще через год Мордекай-Вольф отбыл в Париж в Институт Пастера, где, помимо основной работы в институте, в свободное время по утрам и вечерам работал также и в лаборатории выдающегося микробиолога, соратника Луи Пастера профессора Эмиля Ру.

«Холерный период»

В конце 19 – начале 20 веков холера была основным бичом как развивающихся, так и передовых стран во всем мире. Распространившись из своего первоначального резервуара в дельте реки Ганг в Индии, она обусловила несколько пандемий, последняя из которых началась в 1961 году в Южной Азии, в 1971 году распространилась на Африку, а в 1991 – на Америку5. Во время первой в РИ эпидемии холеры в 1830 и 1831 годах (бывшей частью второй пандемии холеры, которая началась в долине Ганга в 1829 году), только по официальным данным умерло 197 069 человек. Евразию же трясло почти непрерывно целое столетие, с 1816 по 1923 годы.

Неудивительно, что Хавкин, как и множество других ученых, занялся изучением возбудителя этой болезни. Особенно его интересовал вопрос создания вакцины, для чего необходимо было вывести новые варианты V. сholerae, которые бы сочетали пониженную патогенность с отсутствием вирулентности (аттенуировать микроорганизм). И Хавкин с заданием справился!

Всего за четыре года он не только получил аттенуированные штаммы холерного вибриона, но и изготовил новые противохолерную и противооспенную вакцины. Результаты клинических испытаний Хавкинской противохолерной вакцины, настолько поразили Луи Пастера, что когда к нему обратился король Таиланда за помощью в борьбе с эпидемией в стране, он порекомендовал для этой работы Мордекая-Вольфа.

Также новую вакцину применять решает и британское правительство, тогда контролирующее Индию. Хавкин едет в Калькутту, один из крупнейших городов в Индии, где эпидемия холеры не утихала годами, и в течение 1893 года вакцинирует почти 23 тысячи человек – и это при учете того, что ему необходимо было не только научить на месте медицинский персонал, но и организовать само производство вакцины.

Одновременно с этим Мордекай-Вольф постоянно усовершенствует свою вакцину. Следует заметить, что Хавкин, как и Мечников, медицинского образования как такового не имел – работа в институте Пастера дала ему возможность стать только бактериологом – и из-за этого постоянно сталкивался с недоверием среди официальных лиц Индии и подстрекаемого ими населения. Говорили даже, что Хавкин – российский шпион.

При этом на родине, в Российской Империи, о Хавкине старались не вспоминать. От предложенной вакцины отказались с пренебрежением. В конце 90-тых Чехов даже напишет в письме (правда, уже насчет эпидемии чумы): «Насчет чумы, придет ли она к нам, пока нельзя сказать ничего определенного... Некоторую надежду подают прививки Хавкина, но, к несчастью, Хавкин в России не популярен».

Чтобы победить негативное к себе и своей вакцине отношение, Хавкин решает прибегнуть к пиару – и проводит в одной из деревень публичную вакцинацию, где вакцинирует себя и еще четырех врачей-помощников. После чего дела начинают идти на лад, и с апреля 1893 по июль 1895 от холеры удается привить большинство населения Северо-Западной части Индии, а эпидемия начинает идти на спад.

Чума в Бомбее

Однако покинуть Индию у Хавкина не получается – сюда приходит еще более опасное заболевание, чума, и Британское правительство предлагает Мордекаю-Вольфу изучать уже ее. Хавкин начинает проводить на работе по 20–24 часа. В своей новой лаборатории, которая позже станет институтом, носящим его имя, он пытается ослабить Y. pestis до такой степени, чтобы ей можно было прививать людей.

Такой темп работы могли выдержать не все участники его команды. Например, один из четырех сотрудников от переутомления получил нервный срыв и лечился в психиатрической больнице. Два других были настолько изнурены тяжелым трудом, что уволились.

В итоге в лаборатории остались только сам Хавкин и еще один человек, ведший документацию. В таких условиях работа над вакциной продолжалась в течение тяжелых трех месяцев – и вот в декабре 1896 года вакцина от чумы была готова. Она была эффективной, но иногда давала осложнения, из-за чего Хавкин упорно ее совершенствовал, пока не добился того, что его вакцина стала не только самой лучшей, но и успешно использовалась на протяжении многих десятилетий до наступления эры антибиотиков.

За выдающиеся научные достижения и спасение сотен тысяч жизней королева Великобритании Виктория наградила Хавкина орденом Британской империи и даровала ему рыцарский титул.

А что же Российская Империя?

Обратимся все к тому же Чехову. «Чума не очень страшна. Мы имеем уже прививки, оказавшиеся действенными, которыми мы, кстати сказать, обязаны русскому доктору Хавкину. В России это самый неизвестный человек, в Англии же его давно прозвали великим филантропом. Биография этого еврея, столь ненавистного индусам, которые его едва не убили, в самом деле замечательна».

Поздние годы

После оглушительного успеха Хавкина ждала и оглушительная неудача – в марте 1902 года девятнадцать жителей деревни в Пенджабе, получившие прививку из одного флакона вакцины, умерли от столбняка. Флакон стерилизовали так, как это было принято в Институте Пастера, при помощи нагревания, но для Британской империи этот способ был нов, и поэтому в смерти крестьян обвинили Хавкина и его методологию. Мордекая-Вольфа сняли с должности завлабораторией и отозвали в Англию. И только через несколько лет, после повторного расследования, выяснилось, что виновата не стерилизация флакона, а халатность помощника, который использовал грязную крышку от бутылки, не стерилизовав ее6.

После этого Хавкин вновь вернулся в Индию. Но так как его пост в Бомбее был уже занят, он уехал работать в Калькутту, где и занимался микробиологией вплоть до выхода на пенсию в 1914 году.

В 1927 году Хавкин, в тот момент проживающий в Швейцарии, сделал попытку вернуться на историческую родину. Он посетил Одессу, встретил друзей и однокурсников, посмотрел на изменившуюся альма-матер и был так неприятно шокирован произошедшими изменениями, что больше не возвращался никогда.

Через три года он умер.

Хавкина до сих пор больше знают за рубежом, чем на родине, хотя в Украине и регулярно проводятся мероприятия, связанные с его именем, а бюст Владимира Ароновича, как Хавкина называли на территории Российской Империи, стоит перед главным корпусом Бердянского педагогического института – бывшей гимназии, в которой учился Хавкин7.

Ну а в Индии он носит звание махатма – «отец нации» и почитаем как божество.

Доктор Хавкин – гений и еврейский вопрос

Еврейский мальчик и революция

«Холерный период»

Чума в Бомбее

Поздние годы

Примечания